— Ну, с чего начнем? — вопросительно взглянул на меня Барак.

Я подошел к кровати и поднял ручные кандалы, затем отошел на несколько шагов так, чтобы цепь натянулась во всю длину. Итак, Бродерик мог отойти от кровати на восемь футов. Я сделал полукруг по камере, глядя на пол и стены. Барак и стражник с недоумением наблюдали за моими действиями.

— Что это вы надумали? — поинтересовался наконец мой помощник.

— Пытаюсь понять, как передвигался по камере Бродерик. Смотрю, не попадется ли на глаза что-нибудь необычное.

— Лично я ничего необычного здесь не вижу.

— Пока что я тоже.

Я остановился у окна.

— Да, он мог дойти досюда. Я так и думал. Он ведь упоминал, что постоянно смотрит на скелет Эска.

Из окна была видна противоположная башня, на вершине которой раскачивался скелет. Ветер швырнул мне в лицо дождевые брызги. Мгновение спустя ноздри уловили знакомый запах — тот самый, что исходил от носового платка Бродерика и от гниющей ноги короля. Я уставился на длинную свинцовую трубу, которая спускалась по стене и обрывалась у самого окна, там, где стену пересекала глубокая трещина. На конце трубы виднелся какой-то белый, склизкий на вид нарост; вода стекала с него прямо в трещину. Вне всякого сомнения, то был губчатый гриб; я заметил, что кто-то отломал от него несколько отростков.

— Ну и здоровенный же гриб вырос на дождевой трубе, — заметил я, повернувшись к стражнику.

— Всякая дрянь быстро растет от сырости, — равнодушно откликнулся он.

— А откуда тянется эта труба?

— С самого верха башни, откуда же еще. Там у нас кухня, где готовят еду для солдат. Прежде кое-кто из стражников там спал. А после того, как сюда поместили Бродерика, их оттуда вытурили.

— Надо полагать, в трубе полно всякой гадости, — обратился я к Бараку. — Остатков мяса и овощей, которые давным-давно успели сгнить.

С этими словами я сбросил мантию, вытащил из кармана носовой платок, просунул руку сквозь решетку и, с усилием дотянувшись до губчатого гриба, отломал от него кусок. Стоило мне прикоснуться к его отвратительной склизкой поверхности, желудок мой болезненно сжался. Я понюхал свою добычу и протянул ее Бараку. Он сморщил нос и отскочил.

— Зачем вам эта мерзость? Воняет дерьмом или даже хуже.

Я вновь просунул руку сквозь решетку и оторвал еще несколько кусков гриба.

— Вот он, яд, которым отравился Бродерик, — заявил я, разглядывая обрывки смердящей губки, лежавшие на моей ладони. — Его носовой платок насквозь пропитался этим запахом. Он увидел ядовитый гриб за окном своей камеры. И решил, что с его помощью сможет покончить с собой.

— Господи боже! — Лицо стражника исказила гримаса отвращения. — Да неужели он по собственной воле проглотил такую гадость?

— Его толкнуло на это отчаяние. Ради того, чтобы умереть, он готов на все.

— А откуда ему известны свойства подобных грибов? — осведомился Барак.

— Думаю, он ничего не знал об их свойствах. Надеялся лишь, что порция этой смердящей губки окажется для него смертельной.

— И он завернул эту дрянь в носовой платок и спрятал в собственной заднице, — пробормотал Барак.

При этих словах стражник судорожно сглотнул, явно борясь с тошнотой.

— Я же сказал, он дошел до крайней степени отчаяния. Да и мужества ему не занимать. Не каждый решится проглотить столь отвратительное лакомство, не зная, какие последствия оно вызовет — смерть, паралич или невыносимые муки. Так или иначе, одну загадку мы разрешили. Теперь нам не надо ломать голову над тем, кто передал Бродерику яд.

— Но как вы догадались про этот чертов гриб?

— Я знал лишь, что Бродерик ухитрился добыть яд, не выходя из своей камеры. Я понял, что здесь не обошлось без окна. Никакой другой связи с внешним миром у него не было. Если хорошенько поработать мозгами, можно найти ответ на любой вопрос, — добавил я с самодовольной улыбкой.

Мы вышли из камеры и спустились вниз.

— Вернувшись в аббатство, я первым делом сообщу о своем открытии Малевереру, — сказал я, наблюдая, как ветер гоняет по двору ворохи опавших листьев. — Пусть снимет все подозрения с Редвинтера.

Я невесело усмехнулся.

— Вот только вряд ли эта бестия будет благодарна мне за услугу.

— Наверняка он возненавидит вас еще сильнее.

— Бедный Бродерик. Он готов на все, лишь бы избежать мучений, которые ждут его в Тауэре. — Я сокрушенно покачал головой. — Что ж, мы можем быть спокойны. В аббатстве он не сумеет достать ядовитых грибов.

— Средство оказалось не слишком надежным, — заметил Барак. — Как видно, грибы эти столь отвратительны на вкус, что желудок извергает их, не давая отраве впитаться в кровь. Похоже, поступок Бродерика вызывает у вас восхищение, — буркнул он, пристально глядя на меня.

— Признаюсь, я не могу не отдать должное его отваге и решимости, — кивнул я. — А мысль о предстоящих ему страданиях невольно пробуждает во мне сочувствие.

После перерыва мы вернулись к прежним занятиям. Поток просителей казался неиссякаемым, но лишь одно дело по-настоящему взволновало меня и даже подвигло высказать несогласие с Джайлсом.

То была жалоба от поставщика досок, которые пошли на строительство павильонов в аббатстве Святой Марии. В соответствии с условиями контракта поставщик должен был получить деньги несколько месяцев назад, однако Совет северных графств до сих пор не выплатил ему ни шиллинга. Отчаявшись получить свои деньги, бедняга прибегнул к королевскому правосудию.

— Это довольно запутанное дело, — в некотором замешательстве заявил мастер Уотерс, когда мы проглядывали документы в отсутствие просителя.

— Почему? — удивился Джайлс. — По-моему, все ясно как день. Совет обязан выплатить мастеру Сегвику причитающиеся ему деньги. Я знаю этого человека. Он не богат и не может себе позволить поставлять товар бесплатно.

Молодой чиновник смущенно заерзал на стуле.

— Тут есть некоторая трудность, — пробормотал он. — Если мы выплатим деньги этому поставщику, совет захлестнет целый поток требований об оплате. А выполнить все эти требования ныне не представляется возможным, ибо совет испытывает… э-э… некоторую нехватку наличных.

— Вы хотите сказать, к приезду короля совет заказал слишком много всякой всячины, не считаясь при этом с имеющимися в его распоряжении средствами?

— Сейчас сэр Роберт Холгейт как раз ведет переговоры с королевским казначейством, — пояснил Уотерс, переводя обеспокоенный взгляд с меня на Джайлса. — Возможно, скоро мы сумеем изыскать необходимые деньги. Вы видели сами, во всех прочих делах, касающихся совета, я был готов пойти на компромисс. В данном случае совет тоже не отказывается от своих обязательств, но просит отсрочки. Спустя некоторое время мастер Сегвик непременно получит все, что ему причитается.

Джайлс понимающе улыбнулся и перевел на меня вопросительный взгляд.

— Мы собрались здесь, дабы защищать справедливость, — отчеканил я. — И никакие посторонние соображения не должны влиять на наше решение.

— Но разве возможно отделить справедливость от политики? — вполголоса осведомился Джайлс.

— Возможно, если следовать букве и духу английских законов.

Я отдавал себе отчет в том, что слова мои звучат излишне высокопарно, но не мог не выразить собственных убеждений на этот счет.

— Если решение, принятое по данному делу, не удовлетворит совет, в дальнейшем я буду куда менее уступчив, — заявил мастер Уотерс— Мне очень жаль, но именно таковы полученные мною распоряжения.

— Мы должны с этим считаться, Мэтью, — мягко заметил Джайлс.

Я сердито пожал плечами, но счел за благо отказаться от дальнейших возражений. Добившись справедливости для поставщика досок, я лишил бы других просителей надежды на справедливое разрешение их дела.

Мы вызвали мастера Сегвика. Это был пожилой человек, который явно оробел, оказавшись в зале суда. Запинаясь, он изложил свою просьбу.

— Можете не сомневаться, Совет северных графств выплатит вам все, что задолжал, — изрек Джайлс, когда поставщик смолк. — Ведь совет действует от имени и в интересах самого короля, а значит, вы можете всецело на него полагаться.